Кто учит наших детей? Текстовая версия «Трёх китов»

Накануне 1 сентября мы побеседовалио качестве школьного образования в Нижнем Тагиле. Соответствуют ли квалификация учителей и школьная программа требованиям сегодняшнего дня? Кто идёт работать в школы? И какие есть альтернативы у школьного образования? Стало школьное образование лучше или хуже? Что нужно изменить? Какова роль родителей в образовательном процессе? И что действительно нужно ребёнку для успешной жизни? Свои мнения высказывайте в комментариях или звоните в прямой эфир по телефону 41-66-66.

 Загрузка ...

Анатолий Соложнин, начальник отдела охраны прав детей и комплексной безопасности Министерства образования Свердловской области

– Анатолий Валентинович, вы какую оценку поставите современному школьному образованию?
– Четыре с плюсом.

– Почему не пять?
– Потому что явно есть еще потенциал у нашего образования, есть еще что достигать, и мы достигаем того, что хотели бы достичь.

– Но в целом всё хорошо?
– Свердловская область является большим регионом, поэтому говорить, что везде все замечательно нельзя. Есть проблема нехватки кадров, плохая сдача ЕГЭ.

– Плохая сдача ЕГЭ является ли показателем того, что это плохая подготовка ученика, или это проблема с качеством знаний?
– Отчасти и то, и другое. Чтобы ЕГЭ сдать необходимо что-то знать, держать психологический удар. Если мы его не сдаем, не переходим минимальный порог, то это крайне плохо. Поэтому плюс я с натяжкой дал. Можно и четыре поставить.

– Почему многие высказываются против ЕГЭ?
– Потому что это непривычная форма сдачи экзамена. Дети волнуются при подготовке к нему, дальше они демонстрируют не столько знания, сколько «натасканность» на ЕГЭ.

– И до сих пор она не стала привычной уже на протяжении скольких лет?
– Думаю, что надо пережить несколько поколений.

– Вот вы говорите «натасканность» на ЕГЭ, а не знания.
– Отчасти да, но не ребята, которые сдают хорошо и отлично ЕГЭ. Думаю, что там не «натасканность», а знания. Они их показывают, они потом их подтверждают их в университетах, даже за рубежом. Это тоже нужно оценивать.

– Очень ценят советское образование. Некоторые тагильчане говорят, что вот их учили лучше.
– И топором брились, и в лаптях ходили.

– То есть вы считаете, что советское образование было хуже?
– Нет. Всему свое время. Оно было другим. Может быть, были более теплые отношения между учеником и учителем. Это факт. Сегодня все стали более агрессивные, поэтому мы скучаем по тем теплым отношениям, которые были без ЕГЭ.

– Только в агрессивности изменения по сравнению с тем временем или изменилось мышление, технологии, мир?
– Меняется все. Мы стали более прагматичными. С одной стороны, нам хотелось бы быть душой потеплее к учителю, с другой стороны, есть понимание того, что не всегда объективно выставляется оценка за знания. Поэтому мы идем в мировом процессе, пытаемся освоить новые технологии.

– Школа пытается успеть за изменениями в мире?
– И школа, и Министерство образования.

– Госстандарты сейчас активно обсуждаются в Интернете. Опять новые стандарты, хотя к старым не успели привыкнуть.
– Мне кажется, это болезнь времени. Новые федеральные стандарты хорошие, их разрабатывали компетентные люди, которые ориентировались на мировые процессы. ЕГЭ – тоже новая система, где работает армия педагогов, преподавателей-тренеров. Тем не менее, мы должны еще пройти этот период адаптации, чтобы спокойно прийти в этот процесс. Но цивилизованный мир работает именно в этом процессе.

– Какие плюсы в ЕГЭ вы видите?
– Это объективность. Все выполняют одни и те же задания. Здесь нет мщения за итоги бурно прожитой школьной жизни молодежной. Каждый имеет право достичь ста баллов, и каждый может завалить свой экзамен, если он был лентяем.

– Каким образом можно улучшить качество образования, или это невозможно вообще?
– Мы не можем выдать качество образования более высокое, чем то, которое присутствует в нашем обществе. Качество образования ребенка — это качество образования родителей, педагогов, окружающей среды. Если общий градус качества будет подниматься, то и у детей он будет подниматься.

– Какой у нас сейчас градус?
– Я сказал, что примерно четыре балла.

– Волнуют учителя. Мне кажется, что знания ребенку в первую очередь преподносит учитель и от него, в конечном счете, зависит то, что будет у ребенка в голове.
– Безусловно мы не минуем голову учителя никогда.

– Качество учителей в Нижнем Тагиле какое?
– Достаточно неплохое. Русский язык и математика довольно хорошо выходят. У нас неплохо давался иностранный язык. Мы показывали приличные результаты по начальным классам. Другие предметы не беру. Если смотреть по олимпиадам школьников, то мы далеко не всегда выходим в лидеры по Свердловской области. Екатеринбург сегодня переваливает. Но там большой город, там проще отобрать учителей, которые хорошо готовят к олимпиадам, к ЕГЭ. Тагил будет вторым долгое время.

– Необязательно быть первым в олимпиадах, и это будет означать, что в городе качественное образование и хорошие учителя работают.
– Олимпиады сегодня показывает высшие достижения. Если смотреть по результатам ЕГЭ и еще по уровням воспитанности, то Тагил находится в тройке каждый раз. Тут трудно поставить однозначно оценку среди областных городов. Он не последний, но и первый далеко не всегда.

– Я знаю, что нужно сделать, чтобы качество образования повысилось. Нужно в шахматы играть. Об этом говорит министр образования. Как вы к этому относитесь?
– Я к этому хорошо отношусь. Но шахмат будет недостаточно. Нужно еще и на виолончели играть, и на тромбоне. Надо делать абсолютно все. Качество образования это еще и культура нашего общества. Если мы будем ходить в школу только для того, чтобы получить знания и сдать ЕГЭ, этого будет мало. Образование от слова «образ», брать надо более широкий пласт.

– В Нижнем Тагиле были проблемы в педагогическом вузе.
– Они и сегодня остаются.

– Где брать качественных учителей?
– Учителей надо брать в других вузах. Нижнетагильская педакадемия пока еще работает и, думаю, прилагает усилия по подготовке учителей.

– Что значит «пока еще работает»?
– Мы же видим, что снижается набор на факультеты. Факультеты постепенно начинают исчезать. Это печально, тем более, что я учился в этом пединституте, он был нормальным. Теперь придется за образованием ездить в Екатеринбург.

– Будут ли выпускники из Екатеринбурга возвращаться в Нижний Тагил?
– Почему нет? Кстати, в Екатеринбурге трудно жить, там дороже жилье и дороже абсолютно все. Там напряженнее ритм. Тагил более комфортный для спокойного учителя. Если создать условия, то сюда приедут и врачи, и учителя.

– Вы знаете статистику, после пединститута как много выпускников идет работать именно в школы?
– У меня были печальные цифры. До 40 % выпускников приходят в школы после окончания института. Возможно эта цифра уже поменялась, но она не 100%, это точно. Именно по этой причине идет движение по оптимизации высшего педагогического образования. Я как чиновник, обязан поддержать федеральные органы власти, но тем не менее они могут этого не видеть, что снижая набор на бюджетные места, мы можем потерять самое ценное, что сегодня имеем.

– Проблема не только в молодых педагогах. Проблема и в тех, кто вырос в другое время, в других технологиях, а сейчас нужно адаптироваться к современным реалиям. Как с этим идет работа?
– Вы имеете ввиду, что некоторые учителя не соответствуют новым педтехнологиям и ожиданиям молодежи?

– Не только педтехнологиям. Технологии в принципе изменились, поменялось мышление. И у нынешних школьников поменялось мышление.
– Все очень сложно. С одной стороны, мы жалеем, что учителя у нас плохо владеют компьютером и новейшими технологиями, с другой стороны, это тот самый капитал, который дает сегодня в том числе и начальное образование на высоком уровня. По результатам международного исследования наши российские дети не так давно выходили на первое место в мире по навыком чтения. Это сделали наши учителя начальных классов, которые возможно не владеют информационными технологиями.

– Есть статистика соотношения молодых учителей и учителей в возрасте?
– Превалирующая часть это люди от 40 лет и старше, 4-8% занимает молодежь от 3 до 5 лет. Это сложная ситуация.

– Как вы относитесь к домашнему образованию?
– Хорошо отношусь. Главное, чтобы дома родители были достаточно квалифицированными педагогами и дали весь объем знаний, который требуется по федеральным государственным образовательным стандартам.

Алексей Карпов, автор книги “Поэма о педагогической свободе”, Санкт-Петербург

– Алексей, почему вы своих четверых детей решили не отдавать в школу?
– С самого начала основной причиной было то, что это неудобно — водить ребенка, встречать, решать кучу проблем связанных с организацией всего процесса обучения, при том, что с точки зрения эффективности обучения это очень слабо. То есть соотношение наших трудозатрат и затрат нервов, сил и времени ребенка, и результатирующих знаний. Мы видели, что те же самые знания дома за час без напряжения, в удобном режиме ребенку дать.

– За час?
– Один или два часа в день в начальной школе вполне. И это с учетом того, что мы делали огромные перерывы, каникулы. Сентябрь не учились, ходили в лес за грибами, новогодние каникулы до месяца растягивались.

– А в средних классах?
– В средних классах там три или четыре часа в день. Это все за счет индивидуального подхода и правильной организации, плюс за счет того, что мы часть предметов считаем не важными, лишь бы какую-то оценку по ним получить. То есть не все стараемся на пятерки выучить, а выбираем два или три предмета, которые важные, и их учим.

– А как обстоят дела с социализацией детей при домашнем обучении?
– Даже если ребенок учится в школе, то там возможность социализации не гарантирована. В школе происходит обычная тусовка, дети просто выстраивают отношения. У меня дети в подростковом возрасте занимались туризмом. И две недели похода на байдарках в серьезных, тяжелых условиях, они дают гораздо больше в плане социализации, взаимоотношений в коллективе, умению работать в команде, выстраиванию иерархии ценностей, чем школьная тусовка. Я учился в школе и могу сравнить.

– Вам не кажется, что детям, которые росли в таких комфортных условиях потом сложно адаптироваться к взрослой жизни?
– У нас жизнь была не очень простая. Я растил троих младших детей один. У нас были тяжелые материальные условия, по жизни нам было трудно даже в бытовом плане. И сказать, что они не знали трудностей жизни, нельзя. Я ходил в школу, у нас были комфортные условия, и я вырос менее приспособленным к жизни, чем мои дети. Они очень практичные, твердо стоящие на ногах и понимающие реальные отношения в коллективах. Была школьная программа, которую они выполняли. Приходили в какие-нибудь секции, там им тоже давалась программа. Комфортность жизни у моих детей была, конечно, больше. В плане того, что они могли читать сколько им хочется. Если нет настроения учится, то не будем, поедем за грибами. А пока едем в электричке, то взяли что-то там порешали в уме.

– Но потом во взрослой жизни нужно идти на работу даже когда не хочется.
– У меня сыновья работают программистами на полный рабочий день нормально, и никаких проблем не возникает. И в вузах у них не возникало проблем. И у дочки не было проблем. Она даже более дисциплинированная, чем надо. А у меня зять, который учился в обычной школе, вот у него куча проблем. Он не выработал в школе какую-то особую дисциплинированность. По возможности что-то делает, а может и отлынивать там. Это отдельный навык. Важно понимание, что вот эта работа должна быть сделана, а дальше твоя свобода заключается в том как ты распределишь эту работу.

– Почему же тогда в школе нагрузка гораздо больше?
– На мой взгляд, программа основана на том, что освоив программы по всем предметам, ребенок может поступить в хорошие профильные вузы. То есть, он потом может быть хорошим филологом, физиком, химиком, биологом. Закладывается в программу большой потенциал, и каждому учителю хочется, чтобы по его предмету дети учились хорошо, родители требуют, чтобы пятерки были все. А я с самого начала говорил детям, что не надо все предметы на пятерки учить. И когда аттестация была, то я говорил, что мы не претендуем на пятерки, нам надо перейти в следующий класс. Пятерку получили — прекрасно, не получили — ничего страшного. Нужно выяснить что ребенок хочет, кем он хочет быть. Например, ребенок говорит, что хочет быть пилотом самолета. Ну выясни, что для этого надо, чтобы поступить на пилота самолета. В остальном можешь учиться на тройки, если тебя это устроит. Напиши ЕГЭ на хорошие баллы, и поступай куда тебе надо. Проблема в неконструктивной позиции родителей. Это то, что можно очень легко перестраивать. А школа как устроена, так и устроена.

– Алексей, на ваш взгляд, в чем главная проблема современной школы?
– Школьная система создавалась так, что в нее не закладывались возможности быстрой оптимизации. Она создавалась и какое-то время функционировала неплохо, но возможности оптимизации туда не закладывались. Если взять программирование, то люди пишут программу и они уже знают, что ее придется потом доделать, переделать по требованию заказчика через год или через месяц. Без возможностей оптимизации в IT-сфере никак не обойтись. А школьная система консервативна, в нее не встроены возможности оптимизации. Система очень жесткая. Поэтому она все больше отстает от времени, ей все труднее соответствовать требованиям времени. Поэтому оптимизацией можно сказать, занимаются дети, которые отлынивают, или какие-то предметы учат хорошо, а какие-то — нет. То есть оптимизация происходит вне школьной системы или даже не происходит.

– Даже отдавая ребенка в школу родители присутствуют в образовательном процессе. Какие главные ошибки они совершают?
– Как я уже говорил, это требование пятерок по всем предметам. Родители нацелены на свои амбиции, чтобы сказать, что их ребенок учится на одни пятерки. Конечно это приятно сказать, у меня дети тоже хорошо учились. Но я понимал, что может быть это получится, а может и не получится. Я всегда считал, что главное, чтоб они получили хоть какие-то базовые знания, выросли хорошими людьми и научились учиться. Представьте, что вы работодатель, к вам приходит человек с прекрасным аттестатом. Да вам наплевать на его аттестат, вам важно как этот человек будет работать, насколько быстро он будет осваивать новое в наших реалиях, насколько он адекватен в коллективе, насколько у него нормальные нравственные ценности. Эти качества и нужно вкладывать человеку в школьные годы. А те знания, те оценки, которые он приобретет, они на самом деле почти неважны, потому что знания придется приобретать новые, а оценки вообще никого не интересуют. К ЕГЭ нужно просто подготовиться по определенным предметам, чтобы сдать их. Школа не учит главному предмету — умению учиться. Родители могут дополнить школьное образование вот этим качеством. Если мы учим ребенка из года в год учиться по учебнику самостоятельно, самостоятельно учиться в интернете, он всегда будет иметь возможность приобрести именно те знания, которые ему надо.

– И как научить учиться?
– Я в первом классе говорил ребенку, что вот, например, учебник по природоведению. Вместо того, чтобы перед ним там распыляться, я говорю — читай учебник. Он читал. И так каждый год. Вы думаете я рассказывал ему все предметы? Особенно те, которые не знал. Говорю просто — бери учебник и читай. Ребенок читает. Таким образом ребенок привыкал. К старшим классам сыновья уже совершенно самостоятельно учились. Они знали, что учиться надо самим и контролировать себя надо самим. Как школьник себя контролирует? Он пришел из школы, там ему поставили оценку, пятерка — молодец, тройка — плохо. А ребенок, который учится дома, он прочитал и сам понимает, знает он это или нет. Навык самоконтроля. Ему не надо никакую оценку. Я это выучил настолько насколько хотел выучить. А то что поставят тройку мне неважно.

Юлия Петроман, обучает дочь на дому

– Что вас заставило решить обучать ребенка дома?
– Изначально я хотела только начальную школу ее дома подержать, поучить. Потому что я считаю, что обучение в школе отнимает много времени, которое можно потратить на какие-то другие развивающие занятия.

– В итоге она уже перешла в какой класс?
– Сейчас она перешла в седьмой класс.

– И она по-прежнему дома. Почему?
– Да. Три года мы проучились дома. Это достаточно тяжело для меня, в первую очередь. Для неё это попроще. Она хорошо занималась, я даже не вникала как она занималась. Она это делала полностью самостоятельно. Проблем у меня не было. У неё была подруга, ей было интересно, они вместе писали фантастическую книгу. Она сдала какие-то экзамены, я не вникала, что именно, просто отдыхала.

– Вы говорите, что вам было сложно в первые годы обучения?
– Да, когда я с ней занимаюсь, то от меня это требовало много сил и времени. Сложнее всего проходить аттестации. Сейчас закон немного поменялся, а когда мы учились первые три класса, там была такая форма как очно-заочная, где ей необходимо было сдавать мало того, что каждую четверть, мы ещё должны были писать все контрольные, которые они писали каждую четверть.

– Вы брали их в школе?
– Нет, мы приходили в школу и там писали. Если, например, по математике они писали за четверть четыре контрольных, то ей необходимо было сразу написать все эти контрольные. Для ребенка в начальной школе это тяжело, занимало как минимум два часа. Для неё это было психологически и физически трудно.

– А дома построено обучение было по-другому, там не было такой нагрузки, чтобы два часа усидчиво сидеть?
– В начальной школе — нет. Сейчас да, это необходимо, особенно если касается математики. А в начальной школе математика простая, мы даже многое сочетали с физическими упражнениями.

– Оценки вам тоже неважны?
– Абсолютно неважны.

– А какие тогда критерии у вас? Чего вы хотите добиться? Цель какая?
– Во-первых, должны быть сформированы важнейшие навыки. Один из таких навыков — это любовь к чтению, чтобы ребенок мог находить интересующую его информацию. Ее интересовал балет, и она находила информацию на эту тему, интересовали индейцы — находила на эту тему. Сейчас ее интересуют театры 60-х гг., она ищет по этой теме информацию. У нее есть на это время, ей это интересно.

– Вы не переживаете, кем она потом станет?
– Я смотрю, наблюдаю. Если вижу, что у нее какой-то интерес появился, то я стараюсь ее обеспечить литературой. Ей стало интересно шить, она пошла в театр моды, там с увлечением шьет. Сейчас у нее ярко выражены гуманитарные интересы. Ей нравится писать, читать. В школе еще какая-то усталость у детей, любопытства нет. Не у всех, конечно. Это потому что и физическая нагрузка большая, надо уроки высидеть.

– Вы не боитесь, что вы что-то упустите в образовании своего ребенка?
– Я боюсь. На меня это тоже психологически давит.

– Вы сравниваете своего ребенка с другими детьми?
– Старшая дочь у меня на 12 лет старше. Она к тому моменту закончила школу и училась в университете, все по классической схеме. Потеряно здоровье. Да, она поступила на бюджет в университет, она его закончила и все прекрасно. Но все же я решила со вторым ребенком пойти другим путем.

– К чему нужно быть готовым принимая решение обучать ребенка дома?
– Нужно понимать, что за образование ребенка отвечаю родители. Даже в законе это прописано. Самое сложное – это взять на себя ответственность. Но когда ты интересуешься этим вопросом, то много разной информации поступает. Это сейчас распространенное движение, которое только набирает силу. Много информации и по методикам, и по правовым вопросам, как с администрацией школы взаимодействовать, отстаивать интересы ребенка. Приходится постоянно учиться и узнавать все.

Почти половина россиян считает, что качество российского школьного образования ухудшается. Причём, доля настроенных таким образом жителей страны постоянно растёт. Каждый трети называет школьное образование плохим, а хорошую оценку ему дают лишь 12% респондентов. Ещё один негативный показатель: большинство респондентов полагают, что сейчас учат хуже, чем в их школьную пору. Среди россиян среднего возраста доля уверенных в этом составляет две трети. Они считают, что раньше предметов в школе было больше, и изучались они более глубоко. А каждый десятый винит в ухудшении качества образования ЕГЭ. По их мнению, прежняя система вступительных экзаменов позволяла объективнее оценить уровень знаний выпускника. Половина россиян уверены: школа должна готовить к дальнейшей учебе, треть считают – что к трудовой жизни.

58% россиян считают, что государство недостаточно внимания уделяет школе. За последние 15 лет доля разделяющих это мнение снизилась на четверть. Между тем, в рамках действующей в России программы “Развитие образования” до 2020 года будет потрачено более 4 триллионов рублей. Планируется, что в результате все школы станут соответствовать федеральным стандартам, повысится престиж профессии педагога и уровень квалификации преподавателей.

Главное качество идеального учителя, с точки зрения россиян, – любовь к детям. Эту черту выбрали 40% опрошенных. А вот за образованность проголосовал лишь каждый 10-й. Профессионализм отметили 28%, справедливость – 15%. В целом, почти каждый второй (48%) россиянин уверен, что современные учителя учат хуже, чем в его школьные годы.

Сергей Потоскуев, доцент Института развития образования

– Собственно, вы обучаете тех, кто потом обучает детей?
– Точнее мы проводим профессиональную переподготовку учителей, которые уже учителя.

– Согласны с мнением. что в школе не учат учиться?
– На самом деле в школе учат учиться. Почему человек начинает что-то делать? Ему интересно или его вынуждают. То есть есть внешняя или внутренняя мотивация. Нужно сформировать внутреннюю мотивацию, чтобы человеку было интересно, либо человек осознавал зачем ему это надо. «Зачем?» и «почему?» — это самые главные вопросы сегодняшнего дня. Если когда я учился в школе я не спрашивал зачем я учу физику или математику, то сейчас мы должны на этот вопрос отвечать каждый раз. Зачем ЕГЭ? Почему в такой форме? Дети задают эти вопросы. Как научить учиться? Надо ответить на вопрос «Зачем?». Если я смогу человека убедить или заинтересовать, то он будет учиться сам.

– Зачем ЕГЭ?
– Думаю, что не «зачем?», а «почему?». Потому что Болонское соглашение.

– Многие тагильчане высказываются против него.
– Думаю, это по инерции. Когда вводили ЕГЭ в 2003 году еще в виде эксперимента, то это был полный «металлолом». Я помню все эти задания, там действительно была глупость. За это время это уже принципиально изменившийся по содержанию экзамен. Я про физику могу сказать, там нормальные по содержанию задания. Сейчас человека не нужно специально готовить к ЕГЭ по физике, а нужно просто учить физике.

– Учителя-то про это знают, что не нужно готовить к ЕГЭ, а нужно учить физике?
– Конечно. И учителя учат физике, и дети, которые учили физику спокойно сдают ЕГЭ.

– Вы говорили про то, что человек должен быть мотивирован. Но видимо наших педагогов этому не учат, не учат мотивировать.
– Дело в том, что этому невозможно научить. Мы должны сделать хорошего учителя, чтобы он сам, прежде всего, был мотивирован.

– Много у нас хороших учителей?
– Есть. Думаю, половина. Этого достаточно, чтобы была хорошая школа. Тенденция на ослабление интеллектуальной нагрузки, которая была в предыдущие годы, сейчас уходит. Сейчас начинают понимать, что грамотный и образованный человек лучше, чем неграмотный и необразованный.

Говорят, что необразованным, неграмотным человеком легче управлять. Это не так. Вы не получите послушное стадо, вы получите шпану, а шпаной управлять трудно.

– То есть образованными управлять легче?
– Образованным можно все объяснить. Если ты не дурак и ума хватает правильно построить объяснение, мотивировать, то человека можно убедить. Но ты сам должен не уступать им в образовании, чтобы в чем-то убеждать. Уровень образования в стране определяет уровень жизни населения.

– Роль родителей в образовании детей какая?
– Считаю, что это ключевая роль. Родители, как правило, видят свою роль в том, чтобы отдать ребенка в хорошую школу, а дальше все пойдет само собой. Да, задача родителя найти хорошую школу, но фундаментальная задача родителя — это постоянно поддерживать интерес ребенка к какому-то занятию.

– То есть оценки проверять, смотреть дневник – это не задача родителя?
– Это тоже задача. Но главное поддерживать интерес. Что-то ребенок будет упускать, но в другом он будет развиваться.

– Почти половина россиян считает, что качество российского школьного образования ухудшается.
– Мы, действительно, сильно потеряли школу за эти годы реформирования.

– То есть советская школа была лучше?
– Она была более фундаментальной. Была попытка быстрых изменений, чтобы подстроиться под требования времени. Советская школа была фундаментальной, потому что надо было подготовить будущих работников к квалифицированной работе, пусть даже у станка. Человек должен думать, знать, понимать, уметь развиваться, учиться. Это было. Но школа потом требовала изменений, и те изменения, которые случились, они не совсем были нужны.

– Современным учителям не хватает любви к детям?
– Я не знаю. Те, кого я знаю они любят детей. Но они могут быть строги. Но строгий учитель, это не значит учитель, который не любит. Он может и строгий оттого, что любит и хочет, чтобы ученик поднимался.

– Всего лишь каждый десятый респондент считает, что для учителя важна образованность. Вы с этим согласны?
– Не согласен с тем, что таких людей мало. Чему ты можешь научить если сам не знаешь ничего?

Учитель должен знать, быть носителем знания. В наше время он еще должен быть носителем знания как добывать знание, потому что меняются технологии, появляются новые ресурсы, порой ложные ресурсы.

– Читала, что меняются механизмы мышления, запоминания. Если раньше мы запоминали информацию, то сейчас новое поколение запоминает где найти информацию.
– Некоторые пропагандируют, что это правильно и этому надо учить. Но на самом деле это неправильно. Надо учить, но не только этому. Потому что тут отнимается основная функция мозга, ведь человеку не надо будет думать, все будет снаружи. Мы теряем очень важное свойство интеллекта, которое делает человека разумным. Нужно учить искать, запоминать, связывать, создавать цельную картину, и потом ты легко различишь ложную информацию от истинной.

– Вы учите учителей, чтобы они учили потом учеников распознавать фейки?
– Специально этим никто не занимается. Думаю, что есть какие-то способы по внешним признакам это делать, наверное есть такие работы. Но важнее другое, важнее сформировать у человека картину мира. Когда картина сформирована его трудно обманывать. А вот когда картины нет, то можно показать любую картинку и сказать, что вот она такая, ведь они не знают какая она, если своей собственной картины нет.

– Есть такой человек, кандидат педагогических наук, главный редактор «Газеты для родителей» Михаил Эпштейн. Он заявил, что массовая школа как образовательное явление теряет свой смысл, она отмирает. Неужели это так?
– Думаю, что нет. Сейчас возникла возможность выстраивания индивидуальных образовательных траекторий, даже находясь в одном образовательном пространстве. У нас у всех в кармане лежит смартфон. Это общесетевой терминал. И пользуясь им, я могу по-разному доставлять информацию разным людям, в разном объеме, с разной скоростью. В этом смысле массовая школа, если он имеет ввиду, что всем все одинаково, то это давно уже не так. А школа не отомрет потому что это социальный институт, институт социализации. Она может быть видоизменится, но она будет.

– То есть школа дает социализацию?
– Конечно в школе дети социализируются. Там есть свои проблемы и негативные стороны большого коллектива, но это незаменимый опыт.

– Какова главная проблема школы?
– Деньги. Жадничать не надо государству.

-Существует же программа «Негосударственное развитие образования до 2020 года». С 2013 по 2020 годы выделено 4 триллиона рублей.
– Да, сейчас перестали жадничать, я вижу, что процесс пошел.

– На что конкретно тратить надо?
– На зарплаты учителям. Человек, чтобы заработать 30 тысяч должен вести 30 часов в неделю, некоторые 40 часов ведут, а ставка 18 часов. Человек ведет две ставки, чтобы заработать небольшую зарплату.

– А подготовка педагогов должна как-то меняться?
Это больная тема. У нас в Тагиле был пединститут. Мои коллеги еще работают, филиал остался. Мои коллеги работают, сказали, что набор физиков был, хорошие ребята пришли, я только слышал отзывы коллег о них, сам не видел.

– А сколько потом из этих неплохих ребят пойдет работать в школу?
На самом деле приличное количество потом идет работать в школу. Должен сказать как бывший декан физмата, всю жизнь проработал на физмате, половина, иногда и больше, работает в школе. Я вижу своих бывших студентов. Люди работают в школе. Не надо думать, что наши выпускники потом не идут работать в школу. Даже если из всего выпуска в школу пойдет работать 20%, то это уже хороший результат. Это касается любого вуза, а педвуза в особенности. А все остальные, кто не пошел работать в школу, этот человек он образованный, социализированный, он изучал психологию, это человек создающий правильную атмосферу в обществе. Это не зря потраченные деньги.

– То есть он занимается обучением тех, кто вокруг него.
– Тем более он сам стал другим пока учился там, и для его окружения это тоже в каком-то смысле учеба.